Если взяться перечислять то, чего не любил шеф отдела, к которому был приписан Шеша, то пальцев одной человеческой руки было бы достаточно. Сатана был наделен на удивление легким нравом, и запросто мог слыть душой компании, если бы не корпоративная этика, запрещающая панибратское отношение с начальством. Впрочем, это совершенно не мешало Его Темнейшеству время от времени закатывать корпоративы из тех, что проходят "без галстуков", и с легкой душой "идти в народ", так сказать. Тискать бесовок и демониц, пить с демонами и выслушивать их жалобы, делясь взамен своими. Мировой дядька, душевный. А главное - справедливый.
Но, возвращаясь к тому, чего Сатана не любил, стоит сказать, что не любил он получать промеж рогов от главы всея преисподней, похмелье, слухи и нерадивых подчиненных, которых прикрывать приходилось собственным тылом. И в этот раз сложилось так, что все четыре элемента сочлись, вырождая на свет пятый - вселенскую скорбь на грани с раздражением. Это состояние было квинтэссенцией дурного расположения духа, от которого хотелось поскорее избавиться. А избавиться можно было разве что восстановив справедливость, воздав виновнику всей канители по делам его.
Архидемон долго тянул с началом экзекуции. Он совершенно не испытывал радости от необходимости срывать свое скверное настроение на подчиненных, пусть и провинившихся, а потому до последнего надеялся, что все само рассосется.
Не рассосалось.
Потому Сатана поудобнее устроился в кресле, раскурил сигару и вдавил кнопку селектора, настроив тот на нужную частоту.
- Шеша, душа моя, день у тебя, как я понимаю, добрый? А спустись-ка ко мне на рюмочку чая. Поговорить надо. За жизнь, так сказать.

Шеф слушал не перебивая. Смотрел в упор совершенно невидящим похмельным взглядом, полным мучения, подпирая щеку рукой. Время от времени хмурился, иногда кивал едва заметно. И, глядя на него, не сложно было догадаться, что каждое новое слово, произнесенное вслух, было для Его Темнейшества как удар булыжником по темечку. Ну, или как новый раздражающий "кап" из неплотно закрытого крана.
Когда же сосуд красноречия Шеши иссяк, начальник еще некоторое время так и сидел, не моргая, а затем кое-как разлепил пересохшие губы, облизал их, прокашлялся и покачал головой.
- Вот расцеловал бы тебя, Шеша, от всей своей души сатанинской, если бы не так сильно хотел удушить, - сокрушенно вздохнул он. - Так, давай, выгляни за дверь, попроси Лилечку кофе сварить. Мне - с коньяком. Тебе - со стрихнином. И садись давай, буду тебе читать заунывную лекцию. Может, даже бить буду. Но это, сам понимаешь, не со зла, а порядка ради.
Вспомнив о забытой сигаре, он еще пару раз затянулся, от чего голова отозвалась чистейшим гулом, как от удара молота по наковальне, поморщился, и беспощадно смял дорогое табачное изделие о дно пепельницы.

- Страх и совесть ты потерял, - тяжко покивал архидемон. - Ну что мне, мамке твоей звонить, чтобы та воспитательные работы проводила? Так она уже не молодая, нервная. Почто зря огорчать? И ты уже вроде как не пацан бесхвостый, чтоб она тебя вербой по всей преисподней гоняла. Ну вот что мне с тобой делать? А? Ты вообще представляешь, что никто до тебя...
Тут он прервался, потому как дверь в кабинет Сатаны приотнылась и на пороге появилась Лилечка с подносом. Не смотря на внушительный объем помещения, запах свежесваренного кофе щекотал ноздри так, будто чашка стояла уже под носом. А к нему добавлялся, гармонично переплетаясь, аромат свежего миндального печенья.
При свидетелях Сатана ругаться не любил, потому терпеливо выждал, пока демоница продефилировала к столу, опустила на него поднос, попутно строя глазки ему и Шеше попеременно, и так же неспешно, аки по подиуму, удалилась.
- Так о чем я? - шеф поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, подцепил чашечку и сделал пару небольших глотков. - Ты давай, жуй печенье да слушай. И не перебивай, пожалуйста. Ты же знаешь, мне иногда очень не легко быть хорошим. А сейчас - мне не просто не легко, мне, можно сказать, адски сложно.
Конечно, ворчал он сейчас больше для проформы. Если бы настроение его отображалось в виде кристалла над головой, то цвет его как раз менялся бы с желтого на салатовый, знаменуя значительное улучшение. Правда, и без кристалла все получалось более чем очевидно.
- Так вот, стервь ты кудрявая. Все дело в том, что большие дяди сейчас как раз думают, что с тобой делать. Казнить к пхутам пешачим, или премию выдать. Ты вообще понимаешь, что ты сделал? Давай, попробуй выключить дурачка и сообразить самостоятельно. Желательно вслух.

Сатана Лучиферович слушал и кивал. Благо, на своем посту он был настолько давно, что успел выучить простую истину: что бы ни происходило - виноватых нет. И не обнаружится никогда. Потому как каждый прав по-своему. Потому, видимо, и был он таким лояльным и зла долго не держал. Чего стоил только взгляд его, полный всепонимающего сочувствия! Того гляди, промеж аккуратных черных рожек нимб засветиться. Но кроме этой простой истины знал он еще одну, не менее простую, пусть и менее справедливую: если нету виноватых, то их обязательно найдут, полагаясь на случай, изжогу или дурное настроение - кто на что горазд. И старшие чины очень любили наглядно демонстрировать непреложность этой истины.
- А теперь давай по факту: ты устроил свое мероприятие, так? На что ты рассчитывал - даже я догадаться не могу, а вроде слабоумием не страдал никогда. Но пес с ним, тебе виднее, мы не мотивы с тонкой психологией изучать собрались. Дело в другом. Ты своей выходкой спровоцировал непонятную штуковину, о которой ни тут, ни на верху ничего не слышали. Демон с ангелом слились в одно существо, запечатывая тем самым друг друга. А что если кому-нибудь удастся это повторить? Если кто дотумкает, как это происходит? Так выродки божьи, Люцифер прости, подчистую нас выкосить смогут обзаведясь халявной силушкой. Как тебе такой взгляд на твои милые шалости, а, Шеша? - Сатана усмехнулся невесело и решил попробовать закурить второй раз. Вдруг после чашечки кофе эта отрава лучше пойдет. - Скажи мне, радость моя, ты Асмодея хорошо знаешь?

- Отставить эти свои штучки, радость моя, а то повышу тебя прямо на месте! Асми на тебя уже лет десять вязкой своей слюной капает и все пытается у меня в карты выиграть персону твою незабвенную. Уж не знаю, чем ты ему так приглянулся - охламон охламоном. Все-то у тебя детство с безответственностью напополам в заднице играют. А пора бы туда уже что-то посолиднее затолкать.
В этот миг, если бы Шеша не коленки свои разглядывал, а смотрел шефу в лицо, то крепко усомнился бы в том, что это грозное создание, способное одним взглядом дыру во лбу прожечь или довести до самоубийства, и есть тот добрый дядя, которого весь отдел мечтает на руках носить и время от времени подкармливать домашней выпечкой. Теней на лице Сатаны поприбавилось, ровно как и поистине демонической властности и безапелляционности. Он даже привстал, упираясь ладонями в стол...
Но уже через секунду мягко приземлился обратно в кресло и стянул с подноса печеьку.
- Значит слушай меня внимательно, радость моя, - широко улыбнулся мужчина и пробарабанил какой-то затейливый ритм кончиками пальцев по полированной поверхности стола. Он, признаться,  свободное от работы время композиторствовал по-маленьку, и все ждал той эпохи, когда получится собственные треки раскрутить в человеческом мире. - Твою премию я лично пропил, потому что заслужил. И даже не смей возражать! А начальству наплел, что ты у нас диссертацию пишешь, новый труд научный, и Аля схлопнул в порядке эксперимента. И вот теперь, Шеша, голубчик, ты обречен время от времени поглядывать за мальчуганом и исследовать это новое и непонятное явление во благо адскому воинству, так сказать. Так что раз в десятилетие я жду от тебя подробных отчетов. О менуэтах в них можешь не упоминать. А теперь бегом марш, танцуй и восхваляй свое доброе начальство!