Кроме славы, это место обладало еще рядом некоторых преимуществ, которые по достоинству мог оценить разве что Дал. Во-первых, парковая территория очень удобно располагалась по отношению к его рабочему месту. Это значило, что Райцу не составляло никакого труда заскочить сюда по дороге туда или обратно, либо отлучиться не надолго с рабочего места. Последнее, конечно, было маловероятным, но сама возможность уже являлась довольно приятным довеском.
Во-вторых, контингент, собирающийся там в темное время суток, часто соответствовал той категории людей, которые входили в "зеленый список" морального кодекса корфас. "Зеленый список" являл собой некий набор типажей, пригодных к истреблению. Пригодность же определялась Даллином по нескольким параметрам.
Здравый смысл подсказывал илльву, что осушать людей направо и налево - затея более чем дурная. В большинстве человеческих семей, даже вопреки частой неприязни, было принято интересоваться судьбой своих родичей и поднимать шум, даже если самый нелюбимый из них умрет как-нибудь не по плану. Одно дело - затяжная болезнь, которая оправдает облегченные вздохи в финале и почти ироничное "наконец-то отмучился", или, например, несчастный случай, по которому вдрызг пьяный идиот вывалился из окна. Но стоит этому идиоту умереть где-нибудь на улице, как тут же начинается подробный разбор происшествия с целью найти и покарать виноватого, отобравшего у семьи, знакомых и коллег такой роскошный, сплочающий объект ненависти.
С другой стороны, корфас прекрасно понимал, что нечто подобное можно сказать о каждом микросоциуме, которым окружены все поголовно. И такое положение вещей, конечно же, не было поводом для того, чтобы отказываться от пищи. Главным было максимально обезопасить себя. Именно затем и был создан зеленый список.
В него входили беспризорники, алкоголики, проститутки, из тех, что стоят вдоль дорог, а не чинно принимают у себя на дому. Наркоманы, трудные подростки, склонные к побегам из дому и всяческим нарываниям на неприятности, нелегалы. По крайней мере, в этих случаях семья, если таковая у представителей наличествовала, в некоторой степени была готова к чему-то подобному. Или, по крайней мере, рассматривала вероятность гибели субъекта в ситуации, которую те не смогли бы проконтролировать.
Окрестности парка Фон-Зандт-Плац в этом смысле были местом почти идеальным, так как в равной степени притягивали и наркоманов, суля желанное уединение в темное время суток, так и неразумных и юных, маргиналов и криминальные элементы - разномастных маньяков, насильников и эксгибиционистов. Что давало возможность Даллину насладиться "живой пищей", а не пакетированной дрянью, составляющей большую часть его рациона.
В эту ночь Даллин Райц мог себе позволить не спешить. Ванесса, его коллега с дневной смены, предупредила, что здорово задержится на работе в этот день. Часа на три, не меньше. На распорядок дня и время выхода илльва из квартиры это никак не повлияло, правда теперь у него образовалось некоторое время на то, чтобы подкрепиться, если выпадет такая возможность.
И теперь он шел по плохо освещенной аллее, вглядываясь в темноту

Отредактировано Даллин Райц (24.04.13 19:33:38)

Даллин, конечно же, чувствовал странное, едва ощутимое присутствие. Но пока не считал нужным на него реагировать. Мало ли любопытных водится в этом парке? В любом случае, он прекрасно понимал, что особо волноваться по поводу своей жизни не следует. Во-первых, его организм будто бы сам по себе был рассчитан на теоретическую внешнюю угрозу. Во-вторых, всегда можно было уйти в Алькору.
Разумеется, знание это сколь придавало уверенности, столь же делала илльва беспечным. Беспечность же зачастую сказывалась на жизни любого обитателя поднебесной скверно. Правда, о таком не сложно забыть, когда изо дня в день ты проживаешь одно и то же, нисколько не сожалея о привычном порядке вещей. И Дал забыл. Как и многое другое. Кроме, разве что, того, что людям нельзя доверять. И того, что люди - существа крайне хрупкие и уязвимые.
Отвыкший от близких контактов и общения как такового, он уже и думать забыл о том, что опасность бывает совершенно разной, и не всегда сопряжена с доверием. Иногда она просто есть.
Сейчас же, не видя никакой опасности, корфас неторопливо шагал дальше и, пожалуй, единственное что испытывал по поводу тишины и странных шагов - так это почти детское, присущее всем потомкам адарионов любопытство. Оттого закрадывалось желание присесть на одну из лавочек под фонарем и, интереса ради, осмотреться по сторонам.

Райц остановился. Прислушался. Жадно потянул ноздрями воздух, стараясь различить в нем какой-либо намек на опасность. На самом деле Даллина нельзя было назвать трусом, он никогда не боялся темноты или подкровантного монстра, но так как не был лишен инстинкта самосохранения, то рефлекторно реагировал испугом на внезапные посторонние звуки. Так подчас даже любитель фильмов ужаса подпрыгивает в кресле кинотеатра, когда позади из колонок доносится резкий неожиданный звук. Правда, в кинотеатре было куда безопаснее, чем в парке, за котором давно и накрепко закрепилась дурная слава.
"А вот это уже почти смешно, - мысленно обратился к себе Дал, - Вышедший на охоту пугается, как потенциальная жертва. Никуда не годится."
Напоминание самому себе о собственной природе помогло отогнать непрошеное оцепенение. Корфас передернул плечами, медленно вдохнул, точно так же медленно выдохнул, и, внутренне подготовившись как к защите так и к нападению, медленно оглянулся. Признаться, он был готов увидеть что угодно. Как человека, так и зверя, так и одного из проллитов, пришедших по его душу. Правда, от последних пахло вполне характерно, так, что Даллин мог бы почувствовать неладное несколько заранее. Потому этот вариант был самым сомнительным.

Единственное, что понял для себя корфас: что бы за ним не следовало - оно было не съедобным.
Разумеется, на всякий случай Райц осмотрелся еще раз, воспользовавшись умением, не раз спасавшим его в темноте. Переплетение сосудов и пульсирующее сердце, подсвеченные ярко-алым, здорово выделялись на фоне кромешной тьмы. Но нет, никого кроме привычных обитателей парка, то есть птиц и мелких грызунов, илльв обнаружить так и не сумел. А потому зябко передернул плечами, окончательно отгоняя от себя закравшееся было предчувствие, и неспешно зашагал дальше, вслушиваясь в окружающие звуки исключительно по инерции.
"Дожились, милый мой, - обратился он к самому себе не без иронии. - Вот что с тобой делает твоя паранойя, Дал. Скоро ты начнешь пугаться теней и трепещущих на ветру занавесок. Занятная перспектива, правда?"
На протяжении последних десятков лет Райца время от времени настигала мысль о том, чтобы слиться с Алькорой. Почему нет? Судя по тому, что ему доводилось слышать, этот процесс совершенно не походил на умирание и чреват был только потерей личности. Ничего, по большому счету, страшного. Но в противовес желанию больше не чувствовать ни страха, ни напряжения, выступал другой - перестать быть собой. Перестать быть. Потому он оставался. И все еще питал какие-то надежды по поводу собственного будущего, хотя довольно четко сознавал отсутствие перспектив в ближайшее время. Не с такой-то работой. И не с таким образом жизни.