- Плечо как плечо, и не на таких жердочках сидеть доводилось. А если ты его сделаешь мясистым - будешь похож на какого-нибудь горбуна, заваливающегося на один бок, и обязательно меня уронишь, - беззаботно рассмеялся парень и взъерошил и без того взлохмаченные волосы Шеши.
Эти вот попытки демона поухаживать Уль, ясное дело, замечал, а оттого умилялся без меры, немного смущался, и не вполне знал, как правильно реагировать. Не потому, что не понимал что у Шеши на уме. Разумеется, на уме у того - нет совершенно ничего, потому что и ума как такового нет. Шалопаям он в комплект не выдается, замещаясь хитростью, харизмой, изворотливость и удачливостью. Просто не привык Леншпиг к таким проявлениям, а придумывать как себя вести по этому поводу - было пустым и не слишком интересным занятием. Куда интереснее было чувствовать и осознавать, не выдавая во вне никакой вербальной или невербальной реакции, зато излучая какой-то совершенно особенный фон.
-...как думаешь есть в мире счастье? - звук как-то запоздало пробился сквозь кокон размышлений и переживаний, и мальчуган вздрогнул, так, будто внезапно проснулся на очень важной лекции, которую должен был записывать, а вместо того - бессовестно проспал.
- Конечно, есть, - уверенно заявил он, даже не стараясь обдумать вопрос и подобрать выражения. Только головой завертел по сторонам и улыбнулся широко. - Вот же оно! И никуда никогда не девалось. Просто видят его редко, потому что не знают где искать, и забывают, что всякие штуки лучше всего спрятаны на виду у всех.

Отредактировано Уэль Леншпиг (28.04.13 07:42:18)

- Не-а, лам - не видел. Это вообще кто такие? Какие-нибудь мудрецы? - мальчишка пошарил рукой в сумке и, обнаружив последнее яблоко, без малейших сомнений отдал его Шеше. Самому-то есть не хотелось вовсе. Вообще Уэль довольно редко испытывал чувство голода. Или просто не замечал. Тем более что нет-нет, а какая-нибудь добрая или глупая душа чем-нибудь да подкормит. Вот и сейчас нельзя было сказать, что парнишка был сыт, но и есть особо не хотелось, потому он являл собой саму щедрость, подкармливая, а на деле - прикармливая забавного уроженца преисподней.
О заданиях Сатаны Лучиферовича Леншпиг, разумеется, не догадывался, а потому и не думал в эту степь. Но если бы знал, то не смог бы не оценить чувство юмора верховного демона и доброту его душевную. Впрочем, учитывая, что в глубине души мальчишка искренне благодарил случай, который позволил снова повстречать Шешу, а в роли случая выступал вышеупомянутый Сатана, то в данный момент он, должно быть, икал, выслушивая тысячную направленную ему благодарность.
- А теперь ориентируйся на запах, уверен, что ты его чувствуешь не хуже меня. И вообще, ежели утомился, можешь меня на землю поставить. А то разбалуюсь, и уеду на восток, прикинувшись маленьким падишахом, чтобы меня на своих разукрашенных носилках тоскали.

Отредактировано Уэль Леншпиг (28.04.13 18:17:49)

- Волшебство не бывает жестоким, - покачал головой мальчишка, прищурившись вглядываясь в блики костра, пляшущие по ярким бокам шатров. - Просто люди не всегда достаточно мудры, чтобы оценить их по достоинству.
Вообще понятие "жестокость", на удивлению Уля, присутствовало только у взрослых. У детей же его не было вовсе. Наверное, потому что в отличии от воспитанных и выросших, дети по-прежнему впитывали все происходящее в мире таким, какое оно есть, не стремясь это охарактеризовать иначе, нежели "интересно", "увлекательно" или наоборот - "скучно". Понятие же жестокости формировалось тогда, когда человек переходил в так называемую "сознательную жизнь", окончательно отделяя себя от мира. С этим-то Леншпиг не торопился. Он отчего-то считал, что люди во все времена будут оставаться такими, какие есть. И пару десятилетий наблюдения полностью насытят пробелы в знании человеческих душ. Мир же, с его чудесами, подчас нелогичными и странными, был куда более интересным объектом для изучения, и к нему-то как раз категорически невозможно было применять все эти человеческие характеристики.

- Тогда может быть легче просто поменяться глазами? - со всей непосредственностью поинтересовался Уль. И вот пойми теперь - это он всерьез или издевается. На второе было не похоже, но и для первого мальчишка был не достаточно безумен. Правда, и здравомыслящим это рыжее вихрастое создание в девичьем наряде назвать было затруднительно.
И в этом был весь Уэль Леншпиг - слишком нелогичный, непонятный и абсурдный для нормального, обыкновенного мальчишки, и слишком разумным и логичным для сумасшедшего. Мальчик-головоломка, основная хитрость которой заключалась в том, что собрать ее невозможно, так как она и без того собрана. Ну и что, что ни на что не похоже? Зато работает!
- Пойдем, - наконец хохотнул он и потащил Шешу за собой, нагло и беззастенчиво пересекая облюбованную табором лужайку, прямехонько к костру. Да еще и с таким независимым и уверенным видом, что даже удивленные появлением двух незнакомцев как-то не решались задать волнующий всех вопрос, дескать, что они вообще тут делают, какими судьбами забрели и с каким умыслом.А, может, не спрашивали потому, что по лицам этих двоих вообще сложно было сказать, что "умысел" возможен, как таковой, так как для наличия оного просто обязан был наличествовать мыслительный аппарат, внешних признаков коего на первый взгляд обнаружено не было.

- Улыбнуться - это всегда пожалуйста, - кивнул Уль и улыбнулся. Вот кого другого попроси - улыбка получится какой-то плоской, скорее просто заученной мышечной реакцией, прикрепленной к обозначающему ее слову. А парнике удавалось это сделать так искренне, как будто он только и ждал, что Шеша попросит, всячески подавляя желание захихикать хотя бы секундой раньше.
На самом деле Уль в глубине души огорчался тому, что не испытывает должного щенячьего восторга в связи с тем где находится, не смотр на сказочные ароматы горьких трав, дыма костра, подогретого вина и поджаренного на огне мяса. Хотя, нет, разумеется, восторг наполнял его по самую макушку, но несколько сглаживался, пасуя перед букетом ощущений, связанных с присутствием демона. Вот кто ему сейчас казался самым настоящим чародеем и сказочником. Вот для кого сейчас хотелось улыбаться от всей души и, по мере сил, создавать какие-нибудь маленькие чудеса. Или большие - это как получится.
"Хотя в маленьких чудесах, - размышлял Уэль, - куда больше какой-то искренности, наивности и прелести. Маленькие чудеса - это как раз то, что мне по душе. Большие же - пусть остаются профессионалам. Ангелам всяким с Бозенькой во главе, демонам... в общем, специалистам. Пусть им принадлежать чудеса со смыслом. Себе же я оставлю бессмысленные, маленькие и трогательные. Или не себе?"

Уль восторженно взвизгнул и подпрыгнул, хлопнув в ладоши.
Слишком сказочно, слишком красиво. Но совсем не по-цигански. Это-то он знал наверняка. Чуял, различал чародейство странного этого народца. Оно пахло иначе и выглядело иначе. Цыганский огонь был иным. Похожим на необузданного жеребца, на яркую юбку красивой женщины, на саму лукавость черных глаз цыганского барона. Эта же была совершенно иной. Но от этого - не менее прекрасной. А может, даже более, потому что была сотворена для него.
Оттого и захотелось сжать пальцы Шеши крепко и тепло, или вовсе обнять порывисто и ткнуться сухими губами в его щеку. Пару секунд разрываясь между первым и вторым желаниям, Леншпиг махнул на все рукой и исполнил оба. Сжал ладонь мужчины, дернул на себя, ловя его в объятья и вжимаясь губами в его щеку. Ну и что, что при свидетелях? Он, Уль то бишь, вообще в юбке. Может он страшненькая девочка, а не парень вовсе? Да и не было в этом поцелуе ничего предосудительного. Страсть? Да какая к чертям страсть? Разве что та, что присуща любому детскому восторгу.
- Здорово как! - выдохнул он, снова ловя руку демона и волоча его ближе к огню под немое удивление людей, собравшихся у костра. На какой-то момент они вовсе почувствовали себя так, словно это они случайные захожие в гостях у парочки, а не наоборот. И Уэль хорошо это почувствовал, отметив, что неплохое начало замечательной ночи положено.
- А знаешь, Шеша, мне кажется это будет славная ночь. Самая славная ночь из тех, что случались за последние... дни? Годы? Тьфу! Какое же оно странное - время это. Совсем за ним не уследить!

Уэль, наблюдавший за представлением, затаив дыхание, еще несколько секунд так и простоял, не моргая и не дыша, будто стараясь осознать увиденное. А потом рассмеялся заливисто и захлопал в ладоши, находя самый естественный и искренний способ выразить свое восхищение. Примерно как-то так же откликнулись на непонятное волшебство и здорово не трезвые сидящие у костра люди, забивая секундную паузу одобрительными возгласами и аплодисментами.
Будь бы на месте Леншпига кто-то другой, он бы возопил о нелогичности реакции окружающих. О том, что в такое-то время и при таких нравах, что царили в средневековье, куда вероятнее было нарваться на топоры да вилы, или чем там пользовались в повседневности кочевники? Уль же, будучи уверенным, что жизнь - это сплошная сказка, не увидел ничего удивительного в том, что люди прониклись чудесами, обрадовались им. Что может быть естественнее, чем радоваться чему-то необычному, волшебному, сказочному?
- Ты... ты... ты знаешь что, Шеша? Ты - самый невероятный из всех, кого мне когда-либо доводилось видеть. Вот! - скороговоркой выпалил он, и, кажется, смутившись, рванул поближе к костру, к людям и отголоску волшебных огоньков демона.

- Думаю, с удовольствием согласятся, - улыбнулся Уль и кивнул в сторону, где у котла уже собралось достаточно мужчин и женщин с посудой, в которую местный разливал нечто, больше всего похожее на густое жаркое, подлива которой пахла так, что особо голодным было не далеко до каннибализма по причине особых голодных спазмов желудка и обильного слюноотделения. А самым приятном в этом зрелище было то, что тара, наполняясь, пустилась в долгий пусть истинного кочевника, передаваясь по кругу так, чтобы каждому присутствующему досталась порция.
Оказавшуюся в руках Леншпига деревянную миску он тут же передал Шеше и указал на нее взглядом, мол "не на меня смотри, на еду. Вот она. Кушай."
Демонический сказочный маг и чародей вызывал в равной степени восхищение и желание позаботиться об эдаком чуде. Особенно в этом нелепом, худом как жердь обличии. Действительно кузнечик. Тонкий, звонкий, рассеянный и трогательный. Такого из ложечки бы кормить, предварительно подув на еду, чтобы тот не обжегся.
Подобные мысли были настолько же приятны Улю, сколько и смущали мальчишку. Не привык он о ком-то заботиться, а потому опасался выглядеть совсем неуклюжим. Потому он только краснел и улыбался. Благо, румянец его вполне можно было списать на отблески костра, озорно пляшущие по усыпанному веснушками лицу.

Отредактировано Уэль Леншпиг (30.04.13 04:48:16)

- А-ам, - протянул Уль, широко раскрывая рот и заглатывая ложку едва не по самые пальцы Шешы. Потом сообразил, что так проглотит содержимое толком не распробовав, заскользил сжатыми губами обратно до тех пор, пока содержимое ложки не оказалось во рту, после чего слизнул это великолепие языком и вернул Шеше его прибор.
Оказалось действительно вкусно. До того, что мальчишка зажмурился и тихо замычал от удовольствия. После - тщательно прожевал и проглотил жаркое. Правда, в жевании не было никакой необходимости. Даже мясо было настолько искусно приготовлено, что буквально таяло во рту.
- Действительно невероятно вкусно. Говорят, что цыгане колдуют над своей едой, и я начинаю в это верить, - широко улыбнулся он и осторожно, чтобы демон не заметил, пододвинул доставшуюся ем самому миску поближе к нему. Пусть приятно удивится потом наличию добавки.
"И вот пусть мне кто-то скажет, что демоны - это такие злые твари, которые только и делают, что козни строят! Ни в жизнь не поверю. Это они просто Шешу не знают. Вот уж чертяка! Всем демонам демон!"

- Ты уверен? - недоверчиво покосился на Шешу Уль, чуть прищурившись. - Что-то мне подсказывает, что та бурда, которую я приготовлю, одним своим видом будет убивать тех несчастных, которым попадется на глаза. Но если любопытство в тебе сильнее самосохранения - то постарайся как-нибудь найти меня в тот роковой час, когда меня допустят на кухню.
Скоро к жаркому передали еще и хлеб - совсем мягкий, еще горячий, с хрустящей и вкусной корочкой. Оставалось только гадать, откуда у этих достопочтенных кочевников мука и дрожжи. Или все-таки и впрямь чародейства происходят на их полевой кухне. И в добавок - по кружке подогретого вина. Его-то как раз было куда больше, чем всего остального. Чего только стоил черный пузатый котел, который по прикидкам Уля должен был занимать ровно одну телегу.
Мальчишка сделал большой глоток из оказавшейся в руках чашки и тихонько, однако весьма выразительно застонал.
- Вот и в жизни не скажешь, что это самый дешевый и мерзкий кисляк из всех, что претендуют на гордое звание вина! Попробуй! - он протянул свою кружку Шеше.

Уль придвинул к себе оставленную в качестве добавки для Шеши посудину, вооружился куском хлеба и утопил его в густой подливе. Немного погонял его ложкой по миске в поисках места посочнее, и только потом принялся наворачивать жаркое. И делал это так прилежно, разве только ложку не облизывал. Во-первых, ужин действительно был вкусным. Во-вторых, раз Шеша настаивает, так отчего бы не порадовать демона? Путем нехитрых расчетов Леншпиг выяснил, что его хорошее расположение духа, а главное - его удовольствие некоторым образом связано с удовольствием демона. И самое забавное, что связь эта была двусторонней.
"И как тебя не порадовать, а, чертяка? Тебе отказать - все равно что ребенка обидеть. Ничего ведь в упрек не скажешь, не упрекнешь, а все равно сердце кровью обливаться будет, дескать "почто доброго человека обидел?" Грешно не баловать тебя, чудище адское!"
Совсем скоро в деревянной посудине только хлеб с подливой и остался. Самое вкусное Уль всегда оставлял напоследок, посмаковать. Теперь он сидел, привалившись плечом к Шеше и вдыхал запах его самокрутки.
- А мне дашь попробовать? Уж больно вкусно пахнет. Или нам, смертным, не положено?

Отредактировано Уэль Леншпиг (30.04.13 08:18:33)

Мальчишка перехватил самокрутку, сжимая ее подушечками большого и указательного пальца, прищурил один глаз, чтобы дым не попал, и крепко затянулся.
Смесь и правда оказалась ядреной. Дым жестко прошелся по гортани, защекотал бронхи, вызывая острое желание закашляться. Но почему-то было стыдно воплотить такой естестенный позыв. Потому Уль сначала побледнел, потом зарделся, глаза его наполнились слезами, но парнишка так и не зашелся в приступе кашля. Напротив, с каким-то гордым, почти аристократическим видом выдохнул вверх тонкую струйку дыма. После чего совсем не аристократично шмыгнул носом и потер его рукавом. Поразмыслил секунду и от души чихнул.
- Ага, а потом будешь меня находить по характерным огаркам этой твоей радости? Я-то глазастый, заметил, что никто кроме тебя ничего подобного не смалит. И вообще ничего не смалит, кстати, - совершенно трогательно улыбнулся Уэль, стараясь сморгнуть непрошеную влагу с глаз. - Знаем мы ваши хитрые замыслы. Хотя я и не против, между прочим. А передай-ка еще вина, горло смочить.
Самокрутку, к слову, он так и не вернул, а попробовал затянуться еще раз, только на сей раз не так глубоко, чтобы распробовать.

- Тогда-а-а...- задумчиво протянул мальчишка, грея руки о теплую кружку и разглядывая небо, где рядом со звездами вспыхивали и таяли искры костра. - Тогда давай договоримся? У тебя будет времени на подбор нужного состава до следующей нашей встречи. Тогда его и отдашь. Пойдет?
Конечно, Уль понимал, что демону не составит труда раздобыть все самое необходимое прямо сейчас. Подобрать, показать, объяснить и научить. Понимал он так же, что где бы Шеша ни был, а прислать ему обещанное он точно ухитрится. Не зря же он носит благородный титул демона. И тем не менее - решил отложить это дело до лучших времен. А если быть совершенно честным, то просто постарался ненавязчиво обстряпать все так, чтобы точно знать, что в будущем они обязательно увидятся. Хотя бы разочек. Хотя бы просто за тем, чтобы Шеша исполнил свое обещание, если у демонов водится такая привычка.
В том, что поутру его приятель исчезнет, Леншпиг не сомневался. И, как всякий ребенок не готовый отпускать чудо, он не был готов попрощаться с демоном насовсем. А вот на время - это другое дело.
Конечно, через пару дней он и думать забудет о том, что не хотел расставаться. В нем поселится странная уверенность, что они обязательно встретятся еще не раз. И как только та укрепится, мальчишка снова провалится в круговорот событий, не успевая вспомнить о себе самом, не то что о времени, которое уже прошло и которому только предстоит пройти до следующей встречи.
Поймав себя на этой мысли Уэль весело фыркнул и сделал несколько крупных глотков вина, позволяя ему согреть все внутри, наполнить его голову приятным хмелем.

- Смотрю прямо и не замутнено, - хохотнул мальчишка и обнял Шешу за шею так крепко, будто до сих пор не верил, что это чудо природы (или чего там еще?) реально, материально и находится в непосредственной близости, а не является плодом воображения. - Договорились. Возьмешь меня как-нибудь куда-нибудь.
То, что испытывал мальчишка по отношению к старшему своему приятелю сложно было описать словами. Ну, по крайней мере самому Улю - сложно. Никогда прежде он не ощущал ничего подобного. Разумеется, мир дарил ему множество увлекательных переживаний, но вот именно такого комплекта восхищения, умиления, смущения, интереса и нежелания отпускать - никогда. Оттого-то эти мгновения, которые паренек проводил рядом с Шешей казались ему совершенно особенными и невероятно ценными.
"А однажды случится так, что вместе мы проведем не один день, а много-много-много времени. Честно-честно. Даже не знаю, откуда я это знаю, но знаю-то я наверняка! Так что не отвертишься от меня, чертяка. Хотя, как по мне, так не очень то ты и хочешь отвертеться."