Признаться, на вселенские часы Уль и сам поглядывал в пол-глаза. Сказать, что он в полной мере осознал и ощутил те десять лет, что прошли с момента его качественного изменения - так ведь и нет. Все будто вчера случилось. И время со вчера на сегодня каким-то магическим растянулось, вмещая в себя целую кучу увлекательных событий. Перебрать все до единого Леншпиг, конечно, мог. Однако до последнего тянул с этим делом, будто бы ожидая того самого подходящего момента, в котором зародится чувство приближающегося "завтра".
Сегодня его звали Эль. То ли Эльза, то ли Эльга, то ли вовсе - Эльвира. Такими тонкостями, признаться, он не интересовался. Да и случайным встречным было все равно как зовут эту болезненно худощавую девочку с внешностью не то строгой гувернантки, не то начинающей ведьмы. Вся она получилась какая-то нескладная и противоречивая. Одета, вроде, строго и скромно, а в то же время вся в пыли, будто ее надолго запирали в чулан, как марионетку. И личико у нее - серьезное, на смотря на веснушки, а в газах - бесята пляшут. Странное зрелище, непривычное, и, может, даже в какой-то мере неприятное. С такой-то внешностью только ребят впечатлительных по ночам пугать, чтобы те по домам сидели и не беспредельничали.
И, может, люди и проходили бы мимо, старательно не глядя на странное это создание, да только музыка, которую девочка извлекала из своей простенькой деревянной флейты, словно зачаровывала, заставляя случайных прохожих бросать в ее раскрытую сумку медяки, найденные по кошелям.
"Надо, обязательно надо запомнить эту мелодию", - думал Уэль, и газа его сияли ничем не замутненной детской радостью. - "Однажды она сможет сотворить чудо куда большее, чем вот это вот. Что мне деньги? Собирать их - та еще глупость. Все равно все не соберу. Другое дело - приключения. С такой-то мелодией они обязательно должны будут появиться. Надо только доработать самую малость."
Городская стража девочку не трогала. Уж слишком порядочно была одета. И смотрела эдак с укоризной, стоило только к ней приблизиться. Будто попрекая, что разглядели в ней беспризорницу. Может, она ученица какой-нибудь музыкальной школы, которая честно зарабатывает свою денежку на оплату обучения, чтобы не смущать своих родителей необходимостью оплачивать ее пристрастия? А может, она и вовсе благим делом занята, и как раз делает все возможное, чтобы хоть как-то поддержать бедствующее семейство?
А Леншпигу оттого - только спокойнее. Знай только, что свой на площади и в дудочку дуди хоть до поздней ночи.

На беду Уэля и на счастье Шеши, Леншпиг глухим не был. Более того, мальчишка обладал тем музыкальным вкусом и тем слухом, которые превращали какофонию издаваемых демоном звуков в мучение почти непереносимое, такое, от хотелось выть. И он, кажется, взвыл и на самом деле, невероятно сфальшивив на одной из нот. Этого, конечно, никто не услышал. Даже сам мальчишка, то есть девчонка.
И немудрено.
Кажется, только теперь Эль осознала весь смысл греческой трагедии. И смысл этот состоял в том, что какой-то козел во все свое козлиное горло вопил под соответствующую душераздирающую мешанину нот, причиняя истинные душевные и почти физические страдания окружающим. Прервавшись, и перехватив флейту на манер дубинки, подхватив сумку и небрежно перебросив через плечо, подобрав юбку, собрав ту спереди от себя в кулак так, что передняя часть подола задралась едва ли не до колен, девчонка уверенно зашагала навстречу извергу, насиловавшему ее и еще часть народа своим садистским блеянием.
"Ну, погоди у меня, исчадие!" - думала она, совсем по-мальчишески, размашистыми шагами пересекая площадь, неумолимо, аки кара Господня, приближаясь к источнику шума. - "Я тебе эту флейту знаешь куда затолкаю? Вместе с твоей шарманкой, между прочим!"
Видимо, намерения тощей девчушки здорово читались на ее личике, потому народ, даже спиной чувствуя некую неотвратимость и опасность от нелепого перелета мелкой валькирии, расступался, пропуская странного вида дитя к еще более странному по сути своей объекту.
Скоро шествие Шеши прервалось выросшим на пути препятствием. Расставив ноги на ширине плеч, плотно сомкнув губы, прямо перед ним как из под земли выросла рыжая девчонка во взгляде которой едва ли не по кадрам можно было разглядеть все грозящие демону пытки - одна другой извращеннее.
- А ну хорош глумиться! - рявкнула она, и убедительности ради тряхнула головой, от чего косички ее взмыли в воздух подобно двум огненным плетям. - Ты чего это тут устроил, садомит проклятый? Ты не овечку в своей песенке сношаешь, а честной народ в уши!
Впрочем, получилось не так уж и грозно, как хотелось, и чувствовалось, что Эль вот-вот готова от души рассмеяться, созерцая эту одну большую и сплошную нелепость, коей был сейчас Шеша.

Отредактировано Уэль Леншпиг (27.04.13 15:53:51)

- Еще бы ему меня не любить, - весело фыркнула девчонка, едва ли не пинками направляя нарушителя всеобщего спокойствия в сторону ближайшей тихой улочки. - Еще бы немного, и у них из ушей кровь пошла бы. И вообще, в каком лесу тебя рожали и где нашли столько медведей, исходивших вдоль и поперек твои бесовские милые лохматые ушки, а?
Стоило странной парочке скрыться за поворотом, как лицо нынешней оболочки Уля заискрилось нескрываемым весельем, отчего сделалось очень даже симпатичным, хотя все равно мальчишкой это создание было бы краше. А барышня получалась никудышняя. С такими хитрыми мордахами только по заборам и лазать да яблоки в соседском саду воровать. А это дело, по скудным разумением эпохи было совсем не девичьим.
- Ты чего это, чертяка, даже таким меня с первого взгляда узнал, что ли? - удивленно приподняла бровь девочка, а затем с каким-то удивлением посмотрела на зажатую в руке флейту, так, словно видела ее впервые. Поразмыслила немного, и сунула ее в сумку, от греха подальше. - Научишь?

Отредактировано Уэль Леншпиг (27.04.13 18:13:14)

- Бог бережет и Дьявол помогает, - пожал плечами мальчишка, впадая в состояние глубокой задумчивости. Ничего не поделаешь, излишки эксперимента, так сказать. Самому Улю это в глаза не бросалось, а оттого и не тревожило вовсе, но со стороны можно было наблюдать, как без особых причин состояние его могло перемениться как по щелчку какого-то заветного рычажка. Так, например, без меры грустный юноша мог зайтись гомерическим хохотом без возможности продохнуть, или наоборот, улыбчивый и открытый - впасть в меланхолию со всеми сопровождающими ее вздохами и печальными глубокомысленными взглядами. И поди разбери, с чего бы.
Вот и сейчас, Эль шла, глядя под ноги, наблюдая за тем, как вытягивается ее собственная тень, как узкие улицы заливаются лилово-серыми сумерками. Время от времени девчонка поглядывала но ноги Шеши, любуясь узкими стопами и длинными пальцами. Умел же! Не то чуял, не то просто везло демону, а все-таки умел сделать из себя что-то такое, что и захочешь - ни с кем не перепутаешь, а залюбуешься - пропадешь. Видно, ценили его в преисподней, с такими-то способностями!
Тем не мене любование не мешало размышлениям, которые, кажется, жили совсем отдельно от его разума, развиваясь так, как им самим хочется.
"Как мне живется? Славно, странно. Многого я уже не помню, многого - еще не знаю. А узнаю - так запомню ли? Как я выглядел и как выгляжу сейчас? И насколько я-преждний и я-нынешний - не похожи? Кажется, в какой-то момент я просто перестал быть кем-то, и стал чем-то, скорее явлением, нежели просто существом. Я страстно молюсь и так же страстно грешу. и то и другое мне приятно одинаково. И одинаково же дивно. А тебя... тебя я помню. И попробуй не узнать. У тебя, каку бы ты себе оболочку не создал - глаза не меняются. И на лбу будто написано "это я, чертяка". А еще петь ты совсем не умеешь. и мелодию коверкаешь. Там все совсем по-другому," - и, не отследив, Уэль тоненько и чисто, хорошо поставленным(и где только успел?) голоском, принялся напевать песенку о несчастном барашке себе под нос.

Благо, сам Уль успел вовремя притормозить, и теперь, ошалело моргая, наблюдал за не вполне удачно встрявшим моськой в плотно укатанный грунт Шешей. Кто бы мог знать, в каком мальчишка пребывал искреннем замешательстве. С одной стороны хотелось расхохотаться, потому что, как и любое падение, это было нелепым и забавным. С другой стороны хотелось броситься к бедненькому демону и постараться хоть как-нибудь не то помочь, не то утешить, не то приободрить.
Не мудрствуя лукаво, Леншпиг решил совместить первое со вторым, и заливисто хохоча, присел на корточки. Взял лицо демона в ладони, разглядел и так и сяк, и покачал головой.
- То тебя Бозя наказал за пытки, которым ты подверг ни в чем не повинных горожан, - назидательно сообщил тот, и поцеловал мужчину в кончик стесанного носа.
Казалось, это не вполне человеческое создание сейчас до такой степени переполнит веселье, сочувствие и умиление, что оно вот-вот начнет светится, или просто лопнет от переизбытка эмоций. Не лопнуло. Зато поднялось на ноги и протянуло демону раскрытую ладонь.
- Вставай, горе луковое. Тут недалеко колодец есть. Будем тебя в порядок приводить, - благодушно и покровительственно улыбнулась Эль, которая уже изрядно изменилась с первого момента встречи, и уже куда больше походила на мальчишку в юбке. - Да не боись, его последний раз святили лет шесть назад, когда меня еще тут не было.

- А мне вот - нравилось, - весело фыркнул Уль, а затем на всякий случай обиделся на пару секунд. Не всерьез конечно, а так, для вида. - Элька получилась страшненькая и интересная. Противоречивая и не такая вредоносная для психики людей, как твой чудный лик. И вообще, может я ее такой страшненькой сделал, чтобы люди на нее не отвлекались, слушая музыку?
А в глубине души мальчишке было очень и очень приятно от такого вот внимания. Особенно радовало то, что не было в намерениях Шеши и намека на снисходительность и добродетельность творца по отношению к своему творению. Как-то иначе у них все получалось, правильно.
Пусть Леншпиг до сих пор не вполне понимал, что произошло, не отдавал себе отчета в том, что же в нем переменилось, тем не менее отрицать эти самые перемены было бы глупо. Потому чисто для себя объяснял он их очень просто - "таким уж родился, теперь развиваюсь". В развитии же своем он ставил Шешу не на последнее место, резонно подозревая, что их встреча-то как раз и стала ключевой в раскрытии способностей Уэля. И благо, что так. Будь мальчишка изначально суть набожнее, составляющая ангела без труда бы убедила его в истинности ложного знамения демона, и, отталкивась от особенности, можно даже сказать избранности, в которую маленький Леншпиг поверил бы всем сердцем, превратила бы его в очередного чудотворца с замашками мессии.
Но обошлось.
На очередном перекрестке Уль вцепился в руку демона и потянул за собой, в тенистый дворик. Видимо, испытывал он к ним некоторую слабость, которая, в прочем, была вполне себе невинной.
Во дворике и стоял вышеупомянутый колодец, вкруг которого были вкопаны деревянные скамейки, под кованными навесами, сплошь оплетенными вьюнком.
- Вот! - торжествующе улыбнулся он, и потащил Шешу к колодцу. - Сейчас царапины твои промою, подую, и болеть перестанет.

Мальчишка в ответ на его тираду только язык показал. Расшнуровал манжеты, закатал рукава девичьей блузки, и с силой налег на тугой заржавленный ворот. Тот со скрипом поддался, поднимая из темного зева шахты ведро с водой. Когда же наконец Уль сумел ухватиться за ручку и вытащить разбухшую деревянную емкость на каменный бортик, счастья в его улыбке было немерено, так, будто не воды зачерпнул, а мировые сокровища, ей-богу.
Наскоро стянув через голову передник и основательно его скомкав, Леншпиг обмакнул его краешек в воде, продвинулся к Шеше, и осторожно, как ребенку малому, принялся промывать едва сочащиеся сукровицей ссадины.
"А вот если я надавлю чуть сильнее, он станет забавно шипеть и брыкаться, ругаться витиевато и фырчать, как еж. Не взаправду, но от души," - отстраненно подумал он, и едва удержался, чтобы не усилить нажим. И совсем не со зла, надо признаться, а исключительно из интереса, того, который руководит мальчишками, режущими лягушек и отрывающими мошкам крылышки. Правда, намерение все-таки отразилось на его лице мимолетной лукавой ухмылкой.
Покончив с промываниями, Леншпиг зажмурился и легонько подул на оцарапанный нос демона. Конечно, он не надеялся, что все мигом заживет. Но каково было его удивление, когда открыв глаза он обнаружил, что и впрямь - заживает прямо на глазах, постепенно оставляя только самые глубокие царапины, а после - заглаживая и их.
- Та-а-ак, - протянул он, кажется, совершенно искренне заинтересовавшись происходящим. - А ну давай мне сюда свои колени. Буду дальше на тебе эксперименты ставить.

Надо сказать, что мальчишка оказался совершенно бескорыстным. Или просто хваткой особой еще не обзавелся, потому и не поймал демона за язык, когда тот дал добро на проведение над ним всяческих опытов. А ведь окажись Уэль чуть более открытым для демонического влияния запечатанного в нем Альострота, обязательно бы нашел применение этому разрешению в скорейшем же времени.
Тощие коленки демона оказались зрелищем более чем умилительным. Уль едва не взвизгнул от восторга, получив возможность их лицезреть. Разумеется, не было в этом никакой подоплеки, исключительно искреннее восхищения чем-то до нелепого хрупким, почти карикатурным.
- Кузнечик, - со знанием дела охарактеризовал нынешний облик Шеши Леншпиг, почесал кончик носа, и снова сунул передник в воду. Сполоснул как следует, отжал, и с прежней деликатностью принялся обрабатывать поврежденную кожу, высунув и прикусив кончик языка, являя собой саму сосредоточенность. - А ты вот совсем не изменился, знаешь? Такой же охламон и раздолбай. И тебе это, к слову, очень идет, даже не смотря на всю бесчеловечность твоих явлений.
Это он, разумеется, так брякнул, между делом, не ожидая какой-то ответной реакции. Просто захотелось сказать, вот он и сказал, особо не отвлекаясь от своего занятия.
На этот раз дул он не закрывая глаз, чтобы уловить вес процесс с самого начала, чтобы ничегошеньки не упустить. И впрямь - царапины тут же затягивались и сглаживались самым чудесным образом. А Улю только и оставалось, что моргать удивленно, не понимая, как это вообще происходит. Ведь и усилий никаких не прикладывал, и не заговаривал даже, как это делают особо профессиональные сельские бабки-ворожки. А вот тебе - заживает, аки на собаке.

Отредактировано Уэль Леншпиг (28.04.13 03:15:09)

- Не-а, - покачал головой Леншпиг и, прищурившись не то с подозрением, не то лукаво, посмотрел демону в лицо. - А кого мне лечить-то? Разве что себя самого, но на мне, сколько себя помню, заживает все быстро. Понятия не имею, откуда берутся синяки для царапины. И куда деваются - тоже не знаю.
И все же улавливал Уль где-то в глубине души этот самый интерес, с которым Шеша наблюдал за каждым его действием. Улавливал, но и не обижался. Любопытство, чем бы то ни было вызвано и на какой бы базе не было бы взращено, было делом благим и не поддавалось никакому осуждению. Напротив, всех без меры любопытных Уль на интуитивном уровне считал "своими", потому от всей души удивлялся, если в последствии оказывалось, что на самом деле все не так.
В любом случае обмен информацией, как бы он ни происходил, сейчас был максимально честным. Демон изучал его, отчасти теша не слишком выраженное самолюбие Леншпига, а тот, в свою очередь, изучал свои возможности и наблюдал за посланцем преисподней. Все справедливо и все довольны. Какой тут может быть подвох.
- А состояние души - это хорошо, это правильно. Потому что если ко всему относиться слишком серьезно, то все быстро наскучит, и остаток вечности ты будешь грешить унынием. А твоя мимика для этого дела - ну совсем не приспособлена. 

- На мой вкус самое пристойное, что можно найти - это цыганскую стоянку за чертой города, милях в трех на запад, - после недолгого размышления выдал мальчишка. - В хороших заведениях этой дыры мне бывать не приходилось, а среди тех, что я навестил, нет ничего поистине интересного и самобытного. Хотя если ты интересуешься исключительно из соображений брюхо набить...
С ладонями Шеши справляться было еще проще. Да и приятнее. В этот раз он решил не дуть, а поддаться непроизвольном желанию исследовать его кожу на ощупь. Под пальцами повреждения затягивались и вовсе мгновенно, что вызывало у мальчишки целое море переживаний. Судя по всему, вот именно та восторженность, которая зародилась в нем не при самых благочестивых обстоятельствах в винном погребе, никуда не делать, и Уль мог искренне удивляться и восхишаться чем бы то ни было, даже сталкиваясь с этим не первый раз.
Правда, теперь было интересно: что если царапины были бы глубже? С ними справляться было бы так же просто, или процесс потребовал бы больше времени и желания? Но проверять он не стал. Зачем бедного демона калечить почем зря? С его удачей он и сам здорово покалечится почти на ровном месте, раз уж на всей улице единственную выбоину нашел.

- А какие у меня могут быть дела? - удивленно моргнул Леншпиг, про себя отмечая, что со всевозможными предметами во рту Шеша выглядит еще более обаятельно, чем в отсутствие оных. Хотя, казалось бы - куда еще? - Я птица вольная, обязательствами не скрепленная, нигде меня не ждут и искать не станут. Была-была рыжая девчонка, да и пропала. И, вполне возможно, это именно ты ее съел. Но людям до этого нет никакого дела. Им вообще ни до чего дела нет. И это было бы потчи ужасно, если бы не давало мне волю творить все, что вздумается. А так - я не в обиде.
Тем не менее перспектива быть съеденым Уля не вдохновляла, пусть он и не верил в то, что демонам действительно может прийтись по вкусу человечина. Ничего съедобного, кроме, пожалуй, почек да печени. Ну, может еще из сердца что-то толковое приготовить можно, и то - не всегда. А про такой деликатес, как мозги, о котором наука еще ничего толкового не сказала, и вовсе говорить не приходилось. Тиль так и вовсе склонялся к мысли, что наличествуют они далеко не в любой голове. Даже в его собственной был скорее ветер, чем мозг.
А с голодом Шеши все равно надо было что-то делать. Ух кто, а Леншпиг прекрасно знал, что ежели совсем желудок скрутит - то и до трактира не добраться, пока чего-нибудь не проглотишь, не то что по пыльным дорогам шастать в поисках цыганского кострища.
Покопавшись в сумке, парнишка выудил из него большое красное яблоко и протянул демону.
- Угощайся. А я пока придумаю, как бы тебя, несчастного, покормить, чтобы ты тут не извелся. Чай, начальство твое меня виноватым сделает и жизни опосля не даст никакой.

Отредактировано Уэль Леншпиг (28.04.13 04:35:33)

- Да ну брось ты! - отмахнулся Уэль и полез в сумку за очередным яблоком. Там их оставалось еще штуки три, и все три от намеревался скормить голодному бедняге с везением утопленника. - Добывать себе пропитание задарма - это ж ведь то еще развлечение. Я и не помню почти, когда последний раз задумывался о деньгах пропитания ради. То при церкви накормят, то в трактире проставятся. И ведь интересно же нашего скупого человека на такую щедрость раскрутить... - парнишка запнулся, усомнившись, и посмотрел на Шешу так, будто тот и впрямь знает ответы на все вопросы. Особенно вопросы по части увеселительной программы. - Или нет?
Конечно, он прекрасно понимал, что демон, если и угостит, то явно воспользовавшись своими уловками. И было бы познавательно и увлекательно наблюдать за всеми его уловками. Но по-большому счету все-равно угощал бы сам Шеша, искренне желающий порадовать мальчугана. Повод он, конечно, для этого выбрал сомнительной, а все равно - оправдывающий, хоть и слишком уж демонстрирующий истинную бескорыстную его симпатию. Это было невероятно приятно, но в то же время не хотелось его утруждать. То ли дело соблазнить совершенно незнакомого дяденьку или тетеньку на широкий жест и благородное деяние - кормежку двух голодных оборванцев.

Восхищаться-то Уэль восхищался, да так исправно, что и дышать порой забывал. Но совсем не по поводу хитрости и боевых заслуг демона, да и уловить это восхищение было не просто. Внешне но куда больше походило на лукавую подначку, дескать "а не завираешься ли ты часом о степени своей хитрости да изворотливости?". Леншпиг, конечно, знал, что не завирается. Но иначе, кроме как с хитринкой смотреть, кажется, и вовсе не умел.
- Ну, с цыганами и без "кто кого" интересно, - широко улыбнулся он, и поднялся с лавочки, взвесил в руках сумку и с удовольствием отметил, что та, к ему на радость, стала заметно легче. - Они народ странный, сказочный совсем. Все у них иначе, все по-своему. И обычаи интересные, и сказки рассказывать мастаки. А как пляшут, черти! Заглядение просто. Вот так присядешь у костра, хлебнешь их настоек или вина подогретого с травами всякими - и как будто в другом мире, ей-богу!
И вот вроде цыган хвалит, так ведь и нет. Скорее Шешу заинтересовать старается. Чтобы тому тоже любопытно стало, чтобы захотелось по-настоящему. Тогда ведь куда веселее получится. А супротив воли или по спорному согласию - совсем не то. Будь на его месте кто другой, Улю бы не так важно было бы. Главное - что самому захотелось, а там - хоть трава не расти. Тут же как-то все так складывалось, будто мальчишке казалось, что демона на землю едва ли не раз в год отпускают, а потому каждый раз должен быть по-настоящему сказочным.

- Будешь дразниться - укушу за ухо, - вполне серьезно заявил мальчишка и, кажется, вполне себе взаправду смутился. Не то, чтобы его в самом деле смущал факт наличия на нем женской одежды. Посмотреть на священников - так поголовно же в платьях ходят. А все равно было в этом что-то неправильное до щекотки и странных таких... нет, не мыслей даже, а ощущений которые Уэль категорически бы не смог как-нибудь наименовать. - Где я тебе сейчас мало-мальски пригодные штаны достану? У меня в сумке только яблоки да флейта. А бездонной дыры, из которой все что угодно можно извлечь - не имеется.
Повертев головой и определяя их место нахождения по отношению к западным воротам, Леншпиг принюхался, так, будто мог уловить, откуда пахнет костром. Конечно, этого он не мог, не смотря на некоторое усовершенствования его личности, однако направление угадал безошибочно, что и поспешил ознаменовать эдаким полководческим жестом, указывая нужную сторону.
- Нам - туда, - твердо заявил он, и вынув из сумки очередное яблоко, наскоро протерев его подолом юбки, сунул в рот Шеше, не слишком задумываясь о том, как ему сподручнее будет поглощать угощение.